Улыбнуло) 

копипаста с Япь:   

 3 бутылки пива

Просыпаюсь от похмелья. И хочется ещё лежать, потому что вставать - ужасно, но жажда слишком сильна. Состояние невозможно описать такими банальными фразами, как "болит голова", "сильно тошнит", "во рту вкус сивухи". Просто очень хуёво.

Руки безвольно опущены, глаза полузакрыты, голова свисает вперёд, ноги волочатся. На кухне открываю алюминиевую флягу, зачёрпываю ковшиком воды. Как там в "Планете людей" у Экзюпери? "О, вода! Ты - заебись. Охуенно тебя пить". Но это у них, нежных французов. В моём положении вода лишь эрзац, средство не сдохнуть в моменте. Настоящую, нутряную жажду может утолить лишь пиво. Значит, нужно (о-хо-хо!) идти в магазин.

Надеваю китайские калоши. Удобнейшая вещь: не нужно наклоняться, завязывать шнурки. Ноги, правда, от них воняют. Ну, и не в Эдеме живём.

Открываю дверь, в дом забегает, задрав хвост, Принцесса Турандот. Не успеваю её пнуть: опять, блядина, с окрестными котами всю ночь хороводилась. Не люблю топить котят. Они так беззлобно барахтаются, а перед тем, как совсем умереть, блюют мамкиным молоком. Противно.

Утро жаркое. Солнце ударяет по глазам, хочется упасть под куст и затаиться. Но ещё больше хочется пива.

Хорошо, позавчера подкалымил. Тёте Вере огород вскопал. Восемь соток - не хуйня. Она и пузырёк поставила, и сама со мной выпила. Молодец она, не зазнаётся. А то есть тут некоторые. Да и хуй с ними. А тётя Вера - молодец. На базаре торгует, да кроликов разводит, курей, соседний пустой участок выкупила под малину со смородиной. Говорит, позовёт меня огораживать да вскапывать. Живём.

А вчера, значит, Ленка приходила. Она у меня дама с принципами: никогда с пустой рукой не придёт. Хоть спирту сто грамм да притащит. Или пару огурцов солёных, луковицу какую-нибудь. Главное в человеке - принципы соблюдать, тогда не оскотинишься.

Взяли мы с ней вчера спирту литр, колбасы, консервов рыбных, пельменей. Я, когда деньги есть, люблю Ленку побаловать. Хорошая она. 

Пока иду в магазин, размышляю о всяком, так легче. Вот, например, раньше у меня с похмелья всегда стоял. У Андрея Константинова в "Адвокате" это так объяснено: мол, в часы похмелья организм ближе всего к смерти и потому стремится реализовать инстинкт продолжения рода. И как-то пошло в народ это объяснение. Меня оно совершенно не удовлетворяет. Вот, например, пырни мужика ножиком в живот. Очень он близок к смерти будет. И что, хуй у него встанет от этого? Что-то сомневаюсь. Я думаю, всё дело в гормонах. После пьянки организм испытывает недостаток в эндорфинах и стремится восполнить их сексом. Реально ведь, потрахаешься или даже подрочишь с похмелья, и вроде как легче становится, пропотеешь. Уснуть потом легче гораздо.

Да, помню, Ленку раньше с утра постоянно драл. Где-то с прошлого года уже стоять перестал. Так-то похуй, оно и спокойнее как-то. Только мужикам врать приходится, что по-прежнему её шпёхаю. Репутация.

Да и Ленка подсдала в последнее время. Лицо распухло, какое-то сизое стало, беспонтовое. Губы цветом, как печень, потрескались все. Передние зубы повыпали. Иногда по старой памяти пытается сосать, да без толку. Принесли мы своё либидо в жертву Вакху в обмен на глубинное знание жизни. Лучшая сделка в моей жизни.

Зато мы больше разговариваем теперь. Опять же, для человека думающего оно ценнее. Ленка любит меня расспрашивать. Она же всю жизнь тут, на дачах, прожила, кроме халупы своей и не видела ничего. И мамка её алкашкой была, и бабка. Династия. Поэтому ей рассказы про ту, мою старую жизнь, как про инопланетян. Про квартиру с удобствами расспросит, про работу в офисе, про бытовую технику в кредит, да какой телевизор был, да какая мебель. Бабы, я заметил, про материальное больше любят слушать, чем про духовное. Ещё часто про развод спрашивает, про Иринку-блядь мою, про суд и всё такое. Это ей вместо сериала, только интереснее, потому что по-настоящему. Про это я не всегда отвечаю, только по настроению. 

Иринку-то я, было дело, встретил у магазина. Типа не узнала, только губы вниз сделала, будто плакать собралась. А мне смешно стало. Казалось бы, если твоя пизда - фактически муниципальная собственность, так чего нос-то драть? Хоть бы башкой кивнула. Нет, отвернулась и в машину к этому своему с бычьей шеей - шмыг. Хотел я его, когда с Иркой разводились, убить, да побрезговал. А сейчас перегорело всё. Улыбнулся только ей вслед. Всё равно на осине закончит, как все иуды.

Захожу в магазин, спрашиваю три бутылки пива. Продавщица морщится, беря деньги. Я не обращаю внимания. Давно научился прощать обывалам их смешное ханжество. Хорошо быть философом.

Выхожу и быстро иду в овражек неподалёку. Тут трава густая, да три дерева растут, с дороги тебя не видно. Менты ленятся сюда ходить, разве что поссать.

Открываю первую, дёрнув колечко. Пссст! Первый глоток. Остановиться, поболтать во рту, насладиться. Ничего нет прекраснее в жизни, чем этот первый глоток. Не ищите. Это - концентрированное счастье, достижение цели здесь и сейчас. Пережив этот лучший, святой момент, я бешеными глотками осушаю бутылку. Уфф, скоро подействует.

Пссст! Открываю вторую. Эту уже можно посмаковать, вникнуть во вкус. Уже поллитра сидит в тебе, и процесс возрождения к жизни запущен. Так что можно не спеша угостить себя серией вдумчивых, прохладных, щекотных глотков. Вдруг я замечаю синее небо, и тает на краю его облачко, и воробьи чирикают так жизнелюбиво. Пиво ластится к пищеводу, как кошечка. Солнце больше не враг. Оно трудолюбиво согревает тебя, не прося ничего взамен. И трава, боже, как она пахнет! Накопившаяся углекислота рвётся в мир, и, ликуя, я оглашаю его приветственной, доброй отрыжкой.

Пссст! Третья бутылка - это приглашение в мир сверхчеловеков. После третьей бутылки я - сам с усам, личность, исполненная демократических свобод, Путину родственник. Это лучшее чудо, возможное под этим небом. Несколько минут назад я был разваливающимся на части нагромождением белка, теперь же готов штурмовать звёздные твердыни, горящим сердцем согревая Галактику. Я громко смеюсь, вспоминая свою прежнюю бессмысленную жизнь до развода. Птицы и насекомые, и простейшие толпятся вокруг, в один голос воспевая меня, а я благословляю в них жизнь.

И вот я встаю из травы - великий, лучеглазый, богоравный - и, смотря на киоск, где выдают страждущим тёплые, пахучие, текущие подсолнечным соком беляши, громко говорю во Вселенную:

- Ну вот, теперь можно и пожрать! 

@semskcity

Бля как страшно жить.....)

Тот неловкий момент, когда пьешь с тещей чай, а соседка за стенкой истерично орет: "Бля, Виталя, я же просила не кончать в рот!"

Два алкаша заходят в вино-водочный за поллитрой. Один замирает у витрины с коньяком за $1000. Второй, выводя товарища из ступора:
— Идем, это для непьющих

Капитан атомной подводной лодки вызывает старпома:
— А что это за толчок был минуты две назад?
— Да это... Мичману Ковбасюку пришла радиограмма, что его жена уехала с каким-то хахалем в Ниццу отдыхать. .
— Ну и?
— П%%%%ц Ницце...

Мужчина, помни: больше четырех дам не имеет даже карточная колода Женщине на заметку: в колоде — четыре короля, четыре валета, четыре туза.

У каждого из нас в детстве были подобные мысли: вот бы все люди в мире скинулись мне по 1 рублю, им это ничего не стоит, а мне хватит до конца жизни. А потом я столкнулся с управляющей компанией, и понял, схема-то работает. Главное верить в мечту!

— Хороший мой ... Бедненький ... Маленький ... Малюсенький ...
— Лена! Ну кто ТАК возбуждает?!

Алло, ты где?
В тюрьме.
За что?
Родители уехали, просили с братом посидеть.

Вкатило... Только вместо игр - слоты...

паста:

Нам около тридцати, и мы не стали брутальными работягами и примерными семьянинами. Мы - новое поколение, оставшееся детьми.

Мы не являемся тем, что написано у нас в паспорте, трудовой, чековой или медицинской книжке. Это всего лишь какие-то "маленькие чёрненькие буковки". 

Нам чужды странные заморочки наших сверстников и даже людей младше нас о том какая у кого квартира, тёща, скидка, пиджак, кто к кому ушёл, отсидел, бросил, родил или сделал аборт. Это всё так несущественно и неинтересно.

Мы ко всему относимся как к игре. Всё вокруг, безусловно, условно. Мы играем: в игры, в отношения, в работу. Но в первую очередь - в игры. Подчас страшно даже посмотреть на возрастные ограничения для них (типа детям с 13 лет). Карты, войнушки, казаки-разбойники. Мы готовы просиживать ночи и уик-енды напролёт, играя за компом с друзьями. Собираясь вместе, мы разыгрываем пьесы несуществующих авторов, становимся мимами. А вот "дочки-матери" - не наша игра. Мы не понимаем людей из "той песочницы". Они взахлёб рассказывают о том, что "будет у тебя ребёнок - поймёшь, какой это кайф". Но нет у нас детей, и мы не понимаем. Смотрим, глазами хлопаем и не понимаем - зачем детям свои дети?? 

У большинства из нас нет даже машины - ну какая детям машина? Лучше пусть модельки собирают на подоконнике. Они же даже со стиральной машиной разобраться не могут, хотя комп к примеру собрать могут, находясь в любом состоянии - хоть во сне.

Опаздывая на работу мы, как школьники, придумываем с ходу оправдания в духе "собака съела дневник", "забыл ключи", "ждал водопроводчика", "упал в грязь, пришлось вернуться".

Мы не смотрим ТВ - там ничего интересного для детей не показывают (разве что рекламу как короткие и красочные ролики со счастливым концом). Сказки про удвоение ВВП и сильных президентов нам не нужны - они попросту не для нас написаны. Мы любим мультики!

А ещё мы любим то, чего не любят или разлюбили за ненадобностью взрослые (во всяком случае - наши родители в нашем возрасте): музыку, ходить на концерты, гулять после них ночи напролёт, рассказывая взахлёб совершенно удивительные истории.

Мы играем словами, обсасывая, как будто первый раз слышим, настолько, что в процессе запросто можем потерять смысл слов. Но не расстроиться от этого, т.к. слова запросто обретают новый смысл, либо для этих смыслов придумываются новые словоформы.

Мы - почемучки. Любим задавать простые вопросы о сложных вещах. Кому угодно: друзьям, любимым, начальству. Если им нет до нас дела - тогда яндексу и википедии.

Мы обуреваемы солипсизмом не хуже 4-х летних детей. Мы всё делаем по наитию, потому что именно нам так кажется. Мы не придерживаемся правил, единственный наш принцип - "а почему бы и нет?!". Если не получится - разведём руками и скажем, что опыт не удался, а получится - это назовут "инновационным подходом". Кстати, чаще получается.

Нами управляет наше воображение. Мы придумываем реальности на ходу с пол-пинка. Мы жонглируем этими реальностями так же как и словами для их описания. Мы переживаем настоящий восторг от того, что изображение на экране монитора подчиняется нашей воле. Мы готовы платить реальные деньги за наборы пикселей и ничуть об этом не жалеем. Ведь они - наши (а вот деньги - не наши, на них даже написано, что они госбанка). Иногда мы вообще можем перестать ассоциировать себя с теми, кем нас воспринимают взрослые, а быть магами, феечками, оборотнями, членами кланов, правителями болот и островов - да много есть вариантов.

Даже наша работа, как правило, иллюзорна. Её нельзя пощупать руками, увидеть реальный результат, иногда - даже формально оценить. Работа для нас - только средство для получения средств для получения фана от жизни. Плюс, если повезёт, это ещё и хобби (во всяком случае, мы стараемся так повернуть жизнь), или, если не повезло - просто возможность почитать блоги, форумы по любимым вещам, пообщаться с друзьями - такими же детьми. Даже с коллегами мы стараемся выстроить игровые отношения. Да что там с коллегами - с партнёрами, некоторых из которых можем даже не видеть ни разу в жизни. Причём, что немаловажно, работа - это не единственный источник фана.

Мы не меряем жизнь деньгами. Мы оперируем деньгами из различных "монополий" лучше, чем общемировыми валютами. Нам приятно совершенно бескорыстно делать приятное другим. Чем бескорыстнее, тем приятнее. Просто давать, ничего не требуя взамен, и, тем не менее, - получая. Что? Да просто радость близкого человека.

Кажется, взрослые так не поступают... Да и фиг с ними!

c. prikolist30 

паста с Япа:

Бог простит

Ваня попробовал водку в четыре года. Дома были гости, отмечали возвращение его папы, выпивали. Рюмки были похожи на маленькие игрушечные стаканы для кукол, взрослые пили из них какую-то водичку, морщились и ухали, но продолжали пить и становились другими – кто-то начинал веселиться, шутить, танцевать, кто-то даже стал играть с Ваней, иногда подкидывали на руках, а кто-то, как его папа, наоборот приобретал всё более задумчивый вид.

Ваня улучил момент, когда рюмки в очередной раз наполнили, схватил одну, залил в себя этой волшебной водички и тут же проглотил. Во рту стало горячо-горячо, губы, язык и горло будто кипятком ошпарило. Ваня заорал, набирая в себя воздух, но стало только больнее. Женщины засуетились, Ванина мама дала ему сока запить, а мужики хохотали, и только папа глядел, не меняя угрюмого выражения лица. Через пару месяцев он снова уехал туда же, откуда вернулся – в этот раз за то, что ударил ножом человека, у которого не оказалось при себе сигарет.

Мать Вани рассказывала, что, когда на суде его отца пытались пристыдить и в последнем слове предложили попросить прощения у семьи убитого, он ответил: «Бог простит». Ещё улыбнулся. Он так часто бывал в колонии, что наказания не боялся. Надо полагать, именно туда он возвращался как домой, а не наоборот, и его последняя жертва пострадала вовсе не из-за того, что Ванин папа хотел курить.

Кстати, Ваня начал курить, когда ему исполнилось восемь лет, а первый срок получил в пятнадцать. После «малолетки» он с приятелями ограбил случайного прохожего, чтобы добыть деньги на выпивку, и, когда его вычислили, поехал уже в обычную исправительную колонию. Снова оказавшись на воле, Ваня угомонился на некоторое время. Нашёл работу, с девушкой начал встречаться, свадьбу даже планировали. Но во время одной пьянки он ударил своего приятеля, который не следил за языком, и тот умер в больнице через пару дней. Перед этапом Ваня узнал, что его девушка беременна, а когда вернулся домой, его сыну исполнилось уже шесть лет.

Праздновать освобождение Вани пришли его друзья, они сидели за столом, пили, а мальчишка схватил одну рюмку с водкой и залил себе в рот. Все засуетились. Кроме Вани, разумеется, который вспоминал своего отца, и гадал, как долго ждала его невеста и сколько ночей провела не одна. Он смотрел на своего сына и прикидывал, что тому скоро в школу, а у них нет ни копейки на подготовку. Он уже знал лёгкий способ если не исправить свои беды, то хотя спрятаться от них, но представил, что его сын однажды вот так же окажется за столом и будет смотреть, как уже над его ребёнком смеются и дают запить водку соком.

Ваня налил себе ещё водки, решив про себя, что это будет последняя рюмка в его жизни, но потом подумал, что лучше последней станет та, которую он выпил до этого, и поставил рюмку на стол. Сразу выпроваживать друзей он не стал, потому знал их нрав и свой – дошло бы до драки. Он дождался, когда все напьются и уйдут, потом уложил пьяную жену спать, умылся и лёг рядом с сыном, который уже часа два сопел в своей кровати.
– Тёмка, я тебе обещаю, – прошептал Ваня в полной темноте. – Я тебе обещаю, обещаю…

Но он не договорил, потому что не знал наверняка, чего обещает. Зато он понял это много лет спустя. После того, как Ваня прекратил общаться с друзьями, и они донимали его, разбирались, нападали, а потом плюнули и отвернулись; после ругани с женой, которая поначалу не могла смириться с переменами, но потом всё-таки полюбила Ваню, и даже крепче, ведь теперь он, пусть и стал другим, но не пил, не бедокурил и заботился о ней и о её сыне; после долгого безденежья и всех дней тяжёлой ненавистной работы, которые складывались в месяцы и года; после каждой тяжелого разговора с сыном из-за его проказ – каждый раз Ваня убеждал себя, что надо оставаться сильным, ведь он обещал Артёму, что тот не окажется в той трясине, что и его отец и отец его отца.

Но когда они встречали жену Артёма из роддома, и Ваня, для всех знакомых уже давно Иван Сергеич или дядь Ваня, впервые увидел своего внука, он понял, что в действительности обещал сыну совсем другое – что сделает всё, чтобы быть хорошим отцом и хорошим дедом, чтобы быть мужем, чтобы быть счастливым, чтобы Бог простил ему его ошибки. И Бог простил.

©denisslavin

Встреча выпускников.

паста с Япа:

«Жил-был Аким, и хуй с ним». Я решил начать свой рассказ с баяна, по типу как одиозные графоманы начинают свои готические высеры вводной константой: "вечерело", "смеркалось", «Джон Дир вынул свой нефритовый стержень из Сюзанны и укусил её за шею…»

Речь в рассказе пойдет о встрече выпускников. Пятнадцать лет. Пиздец. Большинство из своих одноклассников я не видел целых пятнадцать лет. Отгуляв выпускной, мы разъехались кто куда из нашего маленького городка. Большинство рвануло в Питер, кто-то пригодился на месте, двое погибло в авариях, один спился до смерти. К пятнадцати годам выпуска у любого класса есть свой некрополь. Но не будем о грустном. 

Когда мне через ВК пришло приглашение в чат, где бурно велось обсуждение будущей встречи, я сильно обрадовался. Уж очень хотелось побередить свои чувства на предмет ностальгии и всякой прочей сентиментальной хуеты. Тем более выпускной класс у нас был на редкость душевным. Девять пацанов и пятнадцать девчат выпустились из 11 "А". Из парней – пара ботанов, один качок-флегматик со внешностью Аполлона Бельведерского - Вадик, супер-кадр Вовочка (о нём я писал как-то), неадекватный Роман, который в одиннадцатом классе запалил красные трусы у классной руководительницы и стал верещать на весь класс, указывая пальцем в промежность классухе: «Зырьте паци! У Татьяны красные трусы! Ха-ха-ха! Песдец! Вот дура!», начисто позабыв, что она отнюдь не наша ровесница и подруга; дальше невъебический кадр – Гагач (это я), и ещё трое замечательных ребят, о которых я упомянул выше. 

Парней в наш класс взяли волей завуча, дабы разбавить общество девчонок-медалисток; на класс «усиленного» или «повышенного» образования никто из нас, кроме парочки ботанов, не тянул. Поэтому нам было и весело, и вполне мирно. Пиздов никто не огребал. Даже когда я нечаянно залепил мокрой и грязной тряпкой в затылок качку Вадику, спокойно списывающему домашнее задание у отличницы Калининой, то он лишь нервно встал, кинул тряпку в раковину и сел обратно сушить тетрадь, вместо выдачи положенных мне пиздрячек. Вот такой он у нас флегматичный. 

Отдельного описания заслуживает отличница Ирка Калинина. Нисколько не зануда, весёлая и острая на язык Ирка была обладательницей фигуры любимого мною формата – песочные часы. Уверенный третий размер грудей, крутые бёдра, тонкая талия, милое личико с карими глазками, светящимися дьявольскими огоньками. Да-а-а-а. Калинина ещё та штучка. Она не велась на наши тупые спермотоксикозные попытки замутить с нею и сохла по качку Вадику, который в свою очередь сходил с ума по Настьке Жамкочан. 

Настя - девочка из русско-армянской семьи, обладала утончённой восточной внешностью и белой, почти как у гейши, кожей, которая подчёркивала сочные тёмно-вишнёвые губы. Вадика понять можно было, но я не понимал. Я мечтал как следует отжубырить Калинину, а он, сука, и бесплатно её не хотел, сливая свой избыточный белок в канализацию с одним только именем на устах - «Настя». Несложно догадаться, что Настя, как и все Насти на свете, ждала принца на белом коне и Вадиком абсолютно не интересовалась. «Вот такая вот вечная молодость…» ©

Все эти школьные любовные перипетии я подробно описываю, чтобы читателю было понятна логика дальнейших нетривиальных событий. 

Мы не выбирали место встречи. Оно само выбрало нас. Февраль - месяц юбилеев выпускных, поэтому все приличные заведения небольшого города были до отказа забиты престарелыми выпускниками разных сроков выдержки. Нам достался небольшой банкетный зал в "ловкост" забегаловке, официально именуемой "Сосенка". Не трудно догадаться, что "Сосенка" с ног до головы оббита дешевой, но мягкой древесиной, посему была прозвана в народе "Занозой".

"Заноза" пользовалась дурной славой. Её место положение на окраине города было весьма удобным для посещения различными обитателями деревянных домов и рабочими полукустарных производств, расположенных рядом. 

Шестеро парней и всего две из пятнадцати девушек собрались на встречу. Ирка с Настей не были подругами. Но Ирка приехала ради Вадика, хотя была замужем, а Настя в свои тридцать два года была не замужем, но приехала просто так. Потусив для порядка в школе, мы направились в "Занозу". 

Вечер в "Занозе" набирал обороты. Сквозь приоткрытую дверь банкетного зала мы наблюдали повседневную жизнь бара, традиционно бурлящую на танцполе под музыку вечного Антонова и ахтунговую, но почему-то незашкварную Верку Сердючку. Выплясывали мосластые барышни в рабочих комбинезонах, больше напоминающие чудовище из рекламы шин "Мишлен", рядом козликами скакали кавалеры, натянув широкие советские брюки на грудь, так как на хилом теле не было больше места, где они бы могли держаться. Какой-то здоровяк решил продемонстрировать бой с невидимкой и показать пару приёмов... Так и есть. Случайно переебал ногой барышне. Вступился кавалер. Завязалась будничная массовая драка. 

Я взял бутылку водки и подсел к Ирке. В свои тридцать два, она была ещё сексуальнее и притягательнее чем раньше. 

- Что, Калинина, - спросил я, - как жизнь замужем? Почему фамилию девичью не поменяла, у мужа "Грантов" была что-ли?

- Нет, Гагач. - холодно ответила Ирка, не сводя глаз с Вадика, который отбросив свою чопорность, чуть-ли не на голове ходил вокруг Насти. - Но ты не сильно ошибся. У мужа фамилия - Приорин. 

- Экож... - смутился я и торопливо разлил водку в рюмки. - Ну давай, Калинина, за неразделённую любовь! 

Ирка выпила, закусила и с интересом повернулась ко мне. 

- А у тебя что, Гагач, любовь появилась? Лебедева или Уткина? Удивляешь...

Тут мой накопленный годами холостяцкий опыт стал подсказывать как действовать дальше.

- Да, Калинина. И не появилась, а была со школы. Жамкочан Настька мне спать не даёт по ночам пятнадцать лет. А вокруг неё Вадик фонит всё время, не подпускает, и она вроде не против его компании. 

Ирка понимающе нахмурилась и снова посмотрела на Вадика. Тут Настя как по заказу весело засмеялась от его шутки. 

- Тебе тут весело? - ковал я железо, пока горячо. 

- Не очень... – грустно отозвалась Ирка. 

- Пойдём, место тебе одно покажу... - потащил я одноклассницу за руку в туалет. Быстро, пока она не опомнилась, я завел её в единственный толчок "Занозы" и принялся горячо целовать и ощупывать красавицу.

- Что мы делаем? - задыхалась Ирка.

- Мстим! - обозначил я нашу миссию и, повернув её задом к себе, нагнул и поднял юбку. 

Её великолепная попа в кружевных трусиках под цвет чулочек была лучшим подарком для меня за прошедший год, поэтому я хоть и насухо, но всё же овладел ею, постанывая от дифферента температур её теплой вагины и холодной попы. 

Тут в дверь настойчиво постучали и одновременно кто-то сжал сильной рукой мой хуй, находящийся в нужном месте. 

- А-а-а-а, ебать, больно! - дёрнулся я. - Отпустите, кто это?!

- Кто, кто... - зашипела Ирка - вагинизм! 

- Что-о-о-о?

- Пиздец нам, Гагач, вот что! Дура я, дура и замужем... Сейчас нас вытащат и отпиздят, весь город узнает, муж узнает, у-у-у-у! - завыла Калинина. 

- Выходи, ссука, срать хочу! - в дверь снова начали усиленно ебашить. 

- Иди нахуй, я сам сру! - заорал я. - Ты, Ирочка, можешь расслабиться, а?

- Пизды дам! - проорало существо за дверью и начало дёргать ручку. 

Я подхватил охваченную паникой Калинину и развернулся с ней на сто восемьдесят градусов лицом к двери. 

- Снимай чулки, живо! - приказал я

- Совсем что-ли...?

- Снимай, давай!

Обезумевшая, подвывающая от ужаса Калинина стянула свои чёрные чулки и снова засунула ноги в туфли. Я напялил чулки себе и ей на голову. Глянул в зеркало, охуел. Бони и Клайд местного разлива, ни дать, ни взять! Одно было хорошо - если в «Занозе» встретятся старые знакомые, в таком виде опознать нас не смогут. 

- Помнишь, Калинина, уроки физкультуры? Эстафета "Тачка". Только у нас порно-тачка! - сказал я и подхватил её бедра так, что она была вынуждена упереться руками в пол, вывалив из блузки груди третьего размера. Как раз вовремя. От мощного рывка двери распахнулись, явив нашу с Иркой инсталляцию миру, состоявшему на тот момент из четырёх-пяти мужиков, собравшихся возле туалета. 

По виду алкаша, сорвавшему двери с щеколды, стало понятно, что он, не найдя точек соприкосновения с действительностью, уже накакивает в штаниши. Другой колдырь примирительно поднял руки вверх. Остальные в ужасе расступились.

- Пропустите, человеку плохо! - заорал я, подталкивая Ирку вперёд. - Пошла, пошла!

И Калинина пошла… Высоко задирая ладони, болтая сиськами, она хуячила на руках по "Занозе" как детёныш морской игуаны, съябывающий по песчаному пляжу от коварных змей. Я за нею, со спущенными штанами, часто семенил пингвиньим шагом, крепко прижимая бёдра Калининой к себе, опасаясь разорвать нашу связь, путём нанесения ущерба своему мужскому хозяйству.

Так мы выбрались на танцпол и почесали на выход. Мне показалось что музыка замолкла при нашем появлении, ибо я слышал, как елозит пряжка моего ремня и бодро шлёпают по грязному полу ладони Ирки. Никто нам не мешал, так как в «Занозе» происходил массовый сеанс исцеления от пьянства, но я на всякий случай покрикивал: "Это ограбление!", "Осторожно, ведро с краской!", "Всем песдец, радиация!"

Выход, две ступеньки вниз, по снегу к такси... Калинина буксанула, ёбнулась лицом в снег. Я обернулся. Протрезвевшие посетители "Занозы" толпою вывалили на крыльцо и смотрели нам вслед. 

- Бухло за мой счёт! - проорал я для верности, не разглядев в толпе одноклассников, и помотал чулком на голове. Никто даже не шелохнулся. 

Ирка восстановила равновесие, и мы-таки добрались до такси, где, проявляя чудеса эквелебристики, всунулись на заднее сиденье.

- А… чё…? - проснулся водитель.

- Шеф, гони, не бойся! - попросил я.

- Да я не боюсь, - обиделся водитель и вырулил на дорогу, - ипотека, микрозаймы, алименты. Я вообще ничего не боюсь.

- Гагач! - глухо позвала меня Ирка.

- Что, Калинина? 

- Ты кончил... Вытаскивай. 

И на самом деле, пока мы бежали, там всё заработало как надо. Процесс прошёл незаметно, как это бывало по пьяни со мною не раз.

- Извини, Калинина! Я... Это...

- Не волнуйся! У нас с мужем уже семь лет не получается. И дело не в нём... - Калинина сжалась на заднем сиденье в комочек и заплакала, отходя от пережитого шока. 

- Извините, ребята! - вмешался водитель, - Раз вы потрахались, то плюс штука! У меня такая такса...

Через девять месяцев у Приориных - Калининых родилась дочка. 

- Надеюсь, не Ладой назвали? - набрал я как-то Ирку.

- Гагач!

- Что?

- Иди ты нахуй, Гагач!

- На двадцать лет приедешь?

- Может быть... - сказала Калинина и сбросила вызов. 

P.S. 

- Алло, Ромка! Захвати вещи, плиз, мои и Иркины. Да, куртки. Ей плохо стало, я её к родителям отвёз. Что? Хуя-се! Через всю "Занозу"? А кто это был? Хуй знает? А... ну ладно. Прико-о-ол! Из наших кто видел? Нет? Что? Вадик Don’t Speak в караоке для Насти пел? Он же не умеет! Пизды дали? А, он пизды всем дал... Ясно... Весело отдохнули, значит. Завтра заеду за куртками, расскажешь!
©alexeygagach

Вы у меня первый

– Вы у меня первый, - прошелестела она пересохшими губами и, глубоко вздохнув, смущенно улыбнулась.
Часы над зеркалом бесстрастно отсчитывали время, с улицы, через приоткрытую форточку, доносился шум проезжавших машин. Прижимая к груди смятую простыню, она смотрела на меня светло-серыми глазами с нежным любопытством. 

На щеках ее выступил легкий румянец, а над верхней губой мелким бисером блестели капельки пота.

"Вы у меня первый"... От неожиданности у меня перехватило дыхание. Неужели она действительно это сказала, или мне показалось? Ни одна женщина не говорила мне этого. Никогда. И вот эта милая девушка здесь, сейчас...
Только теперь я понял, как устал. Вытянув ноги, попытался расслабиться, но сердце продолжало учащенно биться и пульс, обгоняя секунды, торопливо стучал в висках: первый, первый, первый... Нахлынули ненужные воспоминания, забытые имена, стало немного грустно. Оказывается, надо было дожить до пятидесяти, чтобы, наконец, встретить ту, которая произнесет эти простые слова. Они прозвучали, как журчание прохладного ручья в знойный июльский день, как сладкоголосое пение сирены в бескрайней пустыне океана. Понимает ли это юная особа, что они сказала? Вряд ли. А впрочем, какое это имеет значение? Душа моя ликовала.

Конечно же, я простил ей все: и ее неопытность, и нелепую позу в течение сорока минут, вызывающую судороги по всему телу, и поцарапанную шею, и вырванный клок волос, и ядовитый, до головной боли, запах дешевой парфюмерии. Все это ерунда. Я — первый!
Почувствовав себя снова молодым и сильным, я потянулся и быстро встал.
Деньги положил па тумбочку у зеркала, и она, улыбнувшись, кивнула мне, старательно складывая простыню. Выходя на улицу, я снова услышал ее голос, он был уже совсем другим — звонким и уверенным:
– Следующий, пожалуйста. Как будем стричь?

© Прискорбный Скиталец

Майк
англ. Mike the Chicken
Безголовый цыплёнок Майк.
Вид	Петух
Порода	Виандот
Дата рождения	20 апреля 1945
Место рождения	Фрута, Меса, Колорадо, США
Дата смерти	17 марта 1947 (1 год)
Место смерти	Финикс, США
Страна	США
Хозяин	Ллойд Олсен
miketheheadlesschicken.org/…

Безголовый цыплёнок Майк, также известный как Майк(20 апреля 1945 — 17 марта 1947), — петух (цыплёнок) породы Виандот, получивший известность, так как прожил 18 месяцев после того, как его голова была почти полностью отрублена. Став известным почти сразу же после события, он был доставлен его владельцем в Университет штата Юта в Солт-Лейк-Сити для документирования факта учёными, поскольку уже тогда многие считали эту историю мистификацией или ложью.

Обезглавливание[править | править код]

10 сентября 1945 года фермер Ллойд Олсен из города Фрута, штат Колорадо, США, отправился во двор (по просьбе жены), чтобы выбрать курицу для ужина. Олсен выбрал 5,5-месячного цыплёнка по имени Майк. Топор при ударе пропустил яремную вену, в результате чего одно ухо и большая часть ствола головного мозга остались нетронутыми. После обезглавливания Майк какое-то время не двигался, но затем встал и пошёл как ни в чём не бывало. Голова Майка была почти полностью отрублена, однако первую ночь после обезглавливания Майк проспал на жёрдочке, спрятав шею под крыло.

Майк был в состоянии балансировать на жёрдочке и неуклюже ходить; он даже пытался чистить перья и кукарекать, хотя у него не получалось ни то ни другое. После того, как птица не умерла, удивлённый Олсен решил продолжать заботиться о Майке, постоянно поил его смесью молока и воды с помощью пипетки и кормил мелкими зёрнами кукурузы. Вход в пищевод Майка иногда забивался слизью, и Олсен использовал специальный шприц для его очистки.

Несмотря на новый необычный центр тяжести, Майк мог легко удерживаться на высокой жерди без падений. Его крик, однако, был менее впечатляющим и состоял лишь из булькающего звука в горле. Майк также пытался чиститься и клевать пищу. Кроме того, вес Майка продолжал расти: Олсен говорил, что на момент обезглавливания Майк весил около 2,5 фунтов, тогда как на момент смерти его вес составлял почти 8 фунтов.

Слава[править | править код]

Как только информация о нём разошлась, Майк начал «карьеру» гастролирующего аттракциона в компании других подобных существ, таких, как двухголовый телёнок. Он также был сфотографирован репортёрами десятков журналов и газет, в том числе журналами Time и Life.

Майк выставлялся на обозрение общественности за плату в двадцать пять центов. На пике своей популярности цыплёнок приносил хозяевам 4500 долларов в месяц (48 000 долларов в ценах 2010 года) и был оценён в 10 000 долларов. Рядом с Майком часто демонстрировалась замаринованная куриная голова, выдаваемая за его голову, но на самом деле его голова была съедена кошкой. Успех Олсена привёл к волне обезглавливаний куриц в надежде повторения подобного, но никакие другие обезглавленные курицы не прожили более дня или двух.

Смерть[править | править код]

В марте 1947 года в одном из мотелей Финикса, где семья Олсенов остановилась по пути домой, глубокой ночью Майк начал задыхаться. По одной из версий Олсены за день до этого забыли еду и шприцы для очистки пищевода в помещении, где проводилось шоу, поэтому они не смогли спасти Майка. Сам Ллойд Олсен заявлял, что он продал птицу, в результате чего истории о Майке по-прежнему ходили по стране до конца 1949 года. Другие источники утверждали, что у цыплёнка произошёл разрыв трахеи, из-за чего он не смог дышать, и задохнулся.

Патологоанатомическое исследование[править | править код]

Было установлено, что топор не задел сонную артерию, поэтому Майк не погиб от кровотечения. Хотя часть его головы была отрублена, большая часть ствола головного мозга и одно ухо остались на теле. Так как основные функции (дыхание, пульс и т. д.), а также большинство рефлекторных действий управляются стволом мозга, Майк оставался живым. Этот случай является наглядным примером того, что многие функции нервной системы могут выполняться и при отсутствии коры головного мозга.

Память[править | править код]

Безголовый цыпленок Майк является своего рода «символом» Фруты, штат Колорадо, и существует ежегодный «День Майка — безголового цыпленка» — третьи выходные мая, начиная с 1999 года. Мероприятия, проводимые в этот день, включают бросание яиц и множество других оригинальных игр.

Три кандидата в жутко секретную службу, пройдены профотбор, проверки... На собеседование приглашены вместе с женами. Явились. Мужиков завели в кабинет, и тут вводная:
- Мы должны быть уверены, что вы способны выполнить любое задание. В соседнем кабинете сидит ваша жена, вы должны застрелить ее...
Женатый 3 месяца сразу встал и сказал - нет, не могу...
Женатый 3 года взял пистолет, положил - Не могу...
Женатый 15 лет молча берет пистолет, выходит, слышны 17 выстрелов, какая то возня... Возвращается весь вспотевший: - Какая то сука холостыми зарядила... Пришлось придушить.